Тёщины блины

[DOMINIK]

Небольшое предисловие:

Есть у меня близкий приятель. Не скажу, что мы часто встречаемся. Но иногда за чашкой дружескою чая он отгружает мне свежую порцию историй, что с ним приключилась. Нет никаких сомнений в том, что они реальны, поскольку я знаю его много лет. Не скажу, что они грандиозны, но порою забавны. Одна такая долгоиграющая серия связана с тещей. Перескажу два последних случая, лишь слегка отретушировав…

 

Вова женат восемь лет. Поскольку он сам не москвич, то несколько лет они снимали с женой квартиру. Но когда родился ребенок, а цены за приличную однуху перевалили за критические 500 баксов, они перебрались в трехкомнатную тещи. И зависли там на три долгих года. Напряжно, да, коммуналка никого до добра не доводила, это было понятно изначально, но зато семейный бюджет не трещит по швам и можно время от времени тусануть, оставив ребенка на попечении тещи.

 

Ничего конкретно против тещи Вова не имел. Она была чистоплотна, аккуратна, заботлива, не глупа для своих лет. Но… 15-ти летний стаж работы директором школы наложили на нее свой неизгладимый отпечаток. Любое отступление от раз и навсегда заведенного порядка каралось незамедлительно. Речь не идет об оставленном в туалете свете или не опущенном стульчаке, крошка на столе резала ей глаза больнее сварки. Милые будни и тихие праздники неуловимо попахивали фашизмом. К тому же она периодически забывалась и на автомате включала командный голос и надевала суровую маску, которую Вова называл про себя «кельтское выражение лица». Откуда пришло это выражение, он не помнил, но подходило идеально.

«Господи,» - думал про себя Вова - «Если уж я взрослый мужик непроизвольно дергаюсь и готов принять стойку «Смирно», то бедные школьники должны в этот момент обосраться крупными какашками в штаны…»

День за днем, месяц за месяцем, время шло, а вовин набор косяков в глазах тещи постепенно накапливался, набирая критическую массу. Поскольку вся квартира была территорий тещи, то у Вовы не было своей территории, где бы он мог организовать небольшую «суверенную демократию». Была некая зона, вот именно, зона, маленькая комната, где он соорудил кабинет с компьютером и лежбище. Единственное, что не хватало – телевизора. Один телевизор был у тещи в комнате, второй в детской, она же спальня, третий на кухне. Вову уже достало по вечерам и ночам корячится на неудобной куцей кушетке, приглушая звук, в общей кухне. И он, несмотря на протесты жены, купил четвертый, «Филипс» с плоским экраном, большой диагональю и отличным звуком. К нему же родные наушники, пусть теперь долбит сараунд, никто не услышит, никто не догонит…

Воодушевленный, он в тот же вечер, когда все улеглись спать, а спать ложились рано, поскольку теща вставала в шесть утра вне зависимости надо ей на работу или нет, он настроил экран, подцепил DVD, и врубил припасенный свежий боевик с Вэлом Килмором в главной роли. Да, существенный момент, перед просмотром он крепко заправился знатными бошками на лестничной площадке, поскольку был опытным рекламщиком и мир во многом воспринимал через призму укура.

Места в партере заняты, просмотр начался, Вова целиком ушел в зубодробительные подробности фильма. Где-то к середине фильма захотелось поссать и он, поставив на паузу, смотался на цыпочках в туалет. Вернулся, включил… Что за херня, звук провалился, все ж таки пираты, они и есть пираты. Добавил мощности почти до ста и продолжил просмотр. Где-то минут через пять дверь его комнаты распахнулась, на пороге стояла всклокоченная теща в ночной сорочке и яростно жестикулировала, беззвучно открывая рот. Вова снял наушники и… охуел. Телевизор надрывался от звука. Удивительно, что за спиной тещи не стояли соседи со всей лестничной площадки.

Оказывается, когда он мотался в туалет, задел ногой провод и штекер наушников вывалился из гнезда, чего он по укуру не заметил. Вернувшись, он врубил мощность звука на полную и, сидя в наушниках, наслаждался всей глубиной обьемного звучания.

«Это залет, боец!» - пронеслось у него в голове….

 

Но это еще не было последней каплей, приближавшей день «Ч». Фитиль он поджег сам. Он отлично помнил тот день Большого Пиздеца. Ничто не предвещало несчастья. Был конец августа, ласково светило солнце, он с утра в отличном настроении выехал по делам. После обеда ему надо было заехать в мастерскую фотографа, чтобы проверить подготовку к рекламной фотосессии. В соседнем доме жил его друган, которого он не видел месяца три, только изредка созваниваясь. Дунув с фотографом, он решил навестить друга без звонка, надеясь, что тому будет вдвойне приятно. Последнего он застал на лестничной площадке, дверь квартиры была нараспашку, жена выставляла чемоданы. Друг стоял бледный и только повторял как заведенный на разные лады: «Дина… Дина… А… А, Дин… Дин, ну…». Ответ был прост: «Все, на***, ты умер, бухай, где хочешь…» Мгновенно оценив ситуацию, Вова подхватил чемоданы и повез друга в его коммуналку на проспекте Мира. Сгрузив барахло, они не сговариваясь отправились в ближайшую пивнуху, пожар надо было залить…

Дальше была классика. Вова еще помнил, как они догонялись вискарем, смутно, как он ехал на тачке… потом провал. Очнулся дома. Жена с ребенком была на даче. Теща доходчиво помогла восстановить картину. Вернулся он в два ночи. Входную дверь подьезда открыть было нечем, поскольку портфель с телефоном и ключами, вероятнее всего был проебан в тачке. Помучившись с домофоном, он разбудил тещу, которая наотрез отказалась ему открывать, посылая туда, откуда он приехал и к тем, с кем он пил. После чего он полчаса орал ей на девятый этаж все, что думает на максимально доходчивом языке. Видать, накопилось. Вернее, Вова даже не подозревал, что накопилось столько. После того, как в доме стали зажигаться окна, она ему открыла.

«В общем, зятек,» - закончила свою утреннюю речь теща: «Собирай-ка, ты свои манатки и иди куда хочешь. Вместе нам нельзя». Вова безропотно, даже с каким-то отчаянным облегчением, собрал походный рюкзак и отбыл в ту же коммуналку, к другу, которого вчера лечил от горя. Помучившись с недельку, он снял у друга друга шикарную однокомнатную на Щелковской, без всякой предоплаты и агентских всего за 600 баксов в месяц. Без сомненья, ему повезло. Жена, израсходовав весь запас мощности бензопилы «Дружба», смиренно переехала за ним. Жизнь потихоньку налаживалась. Вова учился заново не пригибаться и дышать полной грудью…

Прошел ровно год. Вова к тому времени слинял из опостылевшего офиса и стал фри-ленсером, накопив худо-бедно свою клиентскую базу. Но лето вышло насмарку. Огромный проект с большими перспективами, что потребовал жертв в виде других заказчиков, развалился на ходу, как это часто бывает в рекламе, и с гордых стапелей, где закладывался «Титаник» на воду была спущена надувная резиновая лодка. Деньги кончились одномоментно. К тому же друг друга надумал продавать квартиру. Надо было срочно переезжать, но занять как минимум две штуки баксов было нереально, поскольку Вова вращался в узком социальном слое таких же креативных отморозков, а у всех дети, школа на носу и вообще свои проблемы с этими проклятущими денежными знаками. Выход был один – возвращаться к теще.

Юридическую сторону вопроса, слава Богу, взяла на себя жена, и Вове даже не пришлось ехать на поклон. Переезжали они в два захода, сначала жена с ребенком и частью легкого барахла. А на следующий день он сам, сдав квартиру хозяину, должен был перевезти вещи. Друг друга заметно погрустнел, принимая квартиру. Нет, он ничего не говорил, но кафель в ванной в двух местах был расколот, безнадежно тек смеситель на кухне, к тому же был отключен телефон за неуплату междугородних переговоров. Вова без слов спустился в магазин и купил бутылку водки. Он хотел не отмазаться, а просто напомнить другу друга метафизичную сущность их бытия, на фоне которой все эти неурядицы не стоят выеденного яйца. И это ему с блеском удалось. Через три часа, сходив за второй, они обсудили уходящую молодость, проблемы духовного роста, приближающуюся осень и закончили тем, что они все-таки пиздатые пацаны, еще не растерявшие в этой клоаке будней остатки юности и веры в лучшее. Друг друга в сумерках даже помог погрузиться Вове на вызванный минимвэн-такси. По дороге Вова еще два раза тормозил тачку у палаток, дабы смочить пересохшее горло пивом.

В общем, после годовой отлучки, Вова вернулся к теще в полный умат, с порога заявив на ее немой вопрос, что все тут, ***, фашисты, квартира – концлагерь, теща – фельфебель, жена – капо, а он последняя ячейка сопротивления. Его с трудом закатали спать. Сказать, что теща была в ахуе, все равно, что хлопнуть одной ладошкой…

 

После столь триумфального возвращения Вова неделю ходил серой тенью, стараясь лишний раз не шуршать даже холодильником. На выходные все семейство собралось на дачу, собирать перезревшие яблоки. Вова благополучно откосил, сославшись на какой-то вшивый заказец, над которым ему надо посидеть-подумать. Два дня он наслаждался свободой, уже заранее предчувствуя долгие зимние месяцы в компании тещи. Даже пердел нарочито громко и зло, а не стравливал втихомолку, словно в этом был последний акт вольнодумства и фронды. В ночь перед возвращением дорогих домочадцев он решил раскуриться, достав заранее припасенный косяк. По ящику грезил футбол и все обещало приятные часы развращенного досуга. Для этого он вышел на балкон, чтобы не шугаться припозднившихся соседей. Балкон же располагался в комнате тещи, которая, само собой, для него была запретной зоной. Прикрыв за собой дверь, чтобы не тянуло шмалью, он с наслаждением покурил и еще смотрел минут двадцать на медленно затихающий двор, овеваемый нежным ночным ветерком… Ну все, пора…

Еб твою мать! Средний замок в балконной двери разболтался и когда он закрывал дверь, язычок почти до упора упал в щель, наглухо запечатав Вову на тещином балконе. Первые три минуты он тупо смотрел на дверь, повторяя одно и то же: «Ептвоюмать… Ептвоюмать… Ептвоюмать…» Весь кумар опустился в носки. Не было даже сигарет, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. Измена косила под корень. Он лихорадочно обстучал окно и форточку. Ага, оставит она хоть одну щель незакрытой. Не соображая, что делает, Вовы шарил по балкону в надежде найти хоть что-то, что можно применить для взлома. Ни-че-го. Одни яблоки и банки с вареньем. Наконец он нашел деревянную палку и использовал ее для распора. Дверь поддалась примерно на полсантиметра и встала намертво. По ходу в голове Вовы вставали картины вывороченного косяка в отремонтированной летом комнате тещи. Дрожащими от напряжения руками он долбил балконную дверь, опасаясь, что соседи вот-вот вызовут ментов, приняв его за квартирного вора. «***, нет даже мобильного» - сокрушался он. И тут же спохватывался: «А был бы? Что, вызвать МЧС, чтобы они автогеном резали входную дверь, чтобы открыть ***а, закрывшего себя на балконе?» Через полчаса возни с дверью он понял, что выбора нет, придется бить окна. Какое? Ну, конечно, форточное, как самое маленькое. Прижав к стеклу матерчатый мешок, наполненный нарезанными сушеными яблоками, дабы уберечься от осколков и хоть как-то заглушить удар, Вова до последнего медлил, словно надеясь на непонятное озарении, которое все решит. Нет, выбора нет. Размахнувшись толстым кирпичом увесистой свечки, найденной тут же, он со всей силы ебанул по стеклу…

В первую секунду он даже не понял, что произошло дальше. Вместо звона стекла, падающих обломков, форточка вдруг, крякнув, распахнулась настежь, так что свечка улетела в комнату. Судя по всему, она была закрыта на самый кончик язычка и легко соскочила от крепкого удара.

Волна эйфории и остатки кумара поднялись из пяток в голову. Вова натурально захмелел от негаданного счастья, пролезая в узкую форточку. Через час, куря перед распахнутым настежь окном он даже подумал, что это готовая дзен-буддийская притча: «Вот так вот долбимся всю жизнь в закрытые двери, а выход поджидает рядом, но мы его просто не видим…» С этими окрыленными мыслями он пошел спать.

 

Правда на следующий день, когда теща с кельтским выражением лица рассматривала наполовину раскуроченную дверь, настроения Вовы сменились. «Не надо себя возвеличивать,» - решил он угрюмо: «Греть душу буддийскими цитатами… Мудаком родился, ***ом помру…»

[Guest fleck]

К тому же друг друга?