Две судьбы

[As570]

ДВЕ СУДЬБЫ

 

– Ну же, сэр! Как вы думаете, сколько бы за меня дали? – Элен красиво изогнулась и обдала капитана обворожительным взглядом.

– Ну… не знаю. Может тысячу, может полторы…

– Ха! Ха! Слышишь, Эмили! Я дорогой товар!

– Ах, Элен, прекрати! Я уверена, что мистер Гринвуд пошутил и …

– Нет, мисс Эмили! Говорю серьезно, я сам видел, как молодую белую девушку продали за 1200 пиастров.

– Сэр, расскажите! Ну, пожалуйста!

– Ладно. В общем, я тогда был штурманом на "Короне", двухмачтовой бригантине. Уж не знаю, как нас туда занесло, но попали мы на невольничий рынок как раз, когда там был аукцион, Дальше на помост вывели ее. Молодая, красивая с густыми каштановыми волосами. Аукционист объявил, что это француженка, недавно захваченная в плен. Затем он снял с нее одежду…

– Погодите! Как можно сразу снять всю одежду?

– Так на ней только накидка и была. Тот, на помосте просто сдернул ее и все!

– Что, все!

– Ну, девушка обнаженной и осталась…

– Как обнаженной?! Голой?!!!

– Ну да! Они всегда, женщин-то когда продают, раздевают их донага. Ну, чтобы покупатели лучше рассмотреть могли, ну и…

– Достаточно, сэр! Элен, прекрати немедленно! Нашла о чем спрашивать!

– Да мисс Эмили… Так ведь я и сразу-то… – Гринвуд смущенно умолк, и отвернувшись от девушек, стал сердито раскуривать трубку.

Элен Уотерфорд недовольно фыркнула, и стала рассматривать волны за кормой.

– Черт, черт, черт!!! Ну и птички! Ха! Что ж, леди, придется вам отправиться на мой корабль!

– Сэр, что вы собираетесь с нами делать?

– Я! Продать вас, красотки! За вас дадут отличную цену!

– Но сэр, как вы можете?! Ведь мы англичанки, ваш отец…

– Сэр, умоляю вас…

– Достаточно! Али, Махмуд, доставьте этих птичек на корабль. Головами за них отвечаете!

Двое верзил молча кивнули головами. Мгновение, и Элен почувствовала, будто стальные клещи сомкнулись у нее на плечах. Еще мгновение, и она оказалась на плече одного из пиратов. Элен очнулась сразу, без раскачки. Она лежала на боку, на твердом, деревянном полу в какой-то сумрачной каморке. С трудом Элен села на пол. Очень мешали крепко связанные за спиной руки. Только глянув на сестру, Элен обнаружила, что почти вся их одежда исчезла. И она и Эмили были в коротких нижних сорочках до колен. Их красивые платья, чулки, туфли, которые ей подарил отец на день рождения – все это исчезло. И сейчас босая, со связанными руками, полураздетая, да еще и в ошейнике гордая английская леди напоминала рабыню с торгов. От мысли, что пока она была без сознания, ее раздевали и лапали чужие руки Элен чуть не стошнило.

Эмили со стоном закрыла глаза и откинула назад очаровательную головку. Элен, несмотря на страшное их положение, не смогла не залюбоваться сестрой. Тонкая сорочка туго обтянула стан Эмили, подчеркивая контраст между гибкой талией и полными грудями. Сквозь тонкую ткань отчетливо проступили темные пятна сосков. "Да… Сколько там говорил Гринвуд?... 1500 пиастров! Ха, да за Эмили дадут точно не менее 3000".

– Ага! Леди очухались! Эй, Мустафа, скажи капитану, птички пришли в себя и желают почирикать! Ха-ха-ха!

Говоривший, один из верзил, что тащил их на корабль, вспомнила Элен, нагнув бычью шею, шагнул в темницу. Осмотрев связанных девушек, он, довольно хмыкнув, расстегнул и снял ошейники, затем рывком поставил сестер, одну за другой, но ноги.

– Ну что! Пошли, леди, капитан вас заждался.

Контраст между полутемной темницей и ярким солнцем был таков, что Элен невольно зажмурила глаза. Почти на ощупь, подталкиваемая верзилой, она, спотыкаясь, пошла за сестрой, под иронический гомон пиратов.

Войдя в каюту, сестры замерли от изумления. Однако глаза Элен были прикованы не к этой кричащей роскоши, и даже не к хозяину – восседавшему в кресле на шкуре леопарда, а к девушке, стоящей возле кресла на коленях. Судя по тонкому лицу и античному носу, девушка была, скорее всего, гречанкой. Но не это привлекло внимание Элен, а то, что девушка была совершенно голой. Ни клочка одежды! Ноги девушки были широко расставлены, лобок гладко выбрит. В ярко розовых сосках девичьих тугих грудей блестели позолоченные кольца.

– Заходите леди, заходите. Али, развяжи им руки, – голос Джона Бингса был приветлив. – Извините, что пришлось вас немного раздеть, но ваши платья могли измяться в чулане. Ха! Ха!

– Немного!!? – голос Эмили дрожал от негодования. – Да вы нас практически совсем раздели, негодяй! Джон Бингс, немедленно…

– Стоп, стоп, милая леди! Не надо со мной ТАК разговаривать! Не забывайте, где находитесь, это вам не Мадрас!! Во-первых, я вам не Джон Бингс! Мое имя – Аль-Джаббар, а для вас, христианские сучки – господин! Раздели, говорите?! Вот, посмотрите на Тису, – Бингс кивнул головой на рабыню. – Вот она РАЗДЕТА!

– Сэр, – Элен постаралась придать голосу примирительное звучание. – Сэр, просто мы не привыкли находиться в ТАКОМ виде, да еще перед мужчиной.

– Ничего! Привыкните! Ладно, теперь о деле. Как вы уже слышали, я собираюсь вас продать! Вы молоды, красивы, и за вас дадут отличную цену. Но! Прежде чем прикинуть барыши, я должен получше рассмотреть свой товар. Понятно, о чем я говорю?

– Да, но сэр, куда уж лучше? Уж не собираетесь ли вы…

– Вот именно, собираюсь! Ты, – Бингс указал на Эмили. – Раздень свою сестренку! Живо!

– Я не буду этого делать! Вы не имеете права! Я…

– Если ты этого не сделаешь, английская сучка, это сделают мои матросы! Потом вас привяжут голых к мачте и выпорют тройной плетью!

– Давай, Эмили, – прошептала Элен. – Видно, ничего не поделаешь.

Та, глотая слезы, взялась руками за край сорочки и потянула ее вверх. Эмили потянула сорочку вверх, обнажая бедра и низ живота Элен. Чтобы помочь сестре, та подняла руки вверх. Мгновение, и обнаженная английская леди замерла перед английским пиратом. Инстинктивно Элен прикрыла руками грудь и лоно и попыталась повернуться немного боком.

– Чего жмешься?! А кто ее разденет? Элен было ужасно стыдно опустить руки и раздевать свою сестру, но страх перед жестоким наказанием оказался сильней. Несколько мгновений спустя обе сестры, обнаженные и униженные стояли перед главарем пиратов. Лица девушек были залиты слезами отчаяния и стыда, щеки пунцовели. Бингс несколько минут с нескрываемым удовольствием рассматривал стоящих перед ним очаровательных нагих пленниц, затем его брови сурово нахмурились:

От жгучей боли девушка сильно прогнулась назад, издав при этом пронзительный крик.

Ударить второй раз Бингс не успел. Эмили с плачем кинулась на колени перед пиратом:

– Не надо! Прошу вас, сэр! Мы будем послушными! Не надо, умоляю вас!!

Эмили, вскочив на ноги, тут же приняла позу Тисы. Слезы полились из ее зажмуренных глаз, когда чужие пальцы грубо проникли в ее сокровенное место, проверяя ее девственность.

– А ты еще не встала, как положено?! Что? Мало? Добавить?

Всхлипывая, та встала в требуемую позу. Тщательно ощупав вторую сестру, Бингс вернулся в кресло. Все три девушки стояли не шелохнувшись.

– Тиса, вина! А вы сучки, можете одеться! – и, дождавшись пока сестры, путаясь, наденут свои сорочки, – Тиса, свяжи их, а вы руки назад!

Грациозно ступая по ковру, гречанка подошла к сестрам и крепко связала им запястья пеньковой веревкой.

– Какая тебе больше нравится?

– Не знаю, хозяин. Черненькая вроде ничего, только зажата больно.

– А беленькая?

– Беленькая совсем еще ребенок! Хотя сисечки симпатичные.

– Да! Сиськи у них хорошие! Голубая кровь! Ха! Ха! Ха! Ладно, развлекись с черненькой, заставь ее кончить. Хочу посмотреть, горячая ли она шлюшка!

Гречанка повернулась к Эмили:

– Ну, признавайся ты ласкала когда-нибудь себя? Или может тебя ласкали твои служанки? Я слышала, индуски очень искусны в любовных утехах.

Эмили молчала. Бингс, приподнявшись в кресле рявкнул:

– Ты слышишь, английская ***! Отвечай! И не забудь называть Тису – госпожа!!

– Нет. Нет… госпожа.

– Ну, это поправимо! – с этими словами Тиса стала закатывать подол Эмилиной сорочки, пока та не оказалась чуть выше грудей. Затем она подвела беспомощную девушку к низкому столику и заставила ее лечь на него так, что ноги Эмили оказались широко разведены и свисали по сторонам стола. Взяв два куска веревки, Тиса крепко прикрутила лодыжки своей жертвы к массивным ножкам. Мягко улыбнувшись, гречанка опустилась на колени и принялась ласкать нежными пальчиками полные груди Эмили. Тиса не прекращая ласкать соски теперь уже губами, стала поглаживать набухшие половые губы юной англичанки. Наконец она впилась в пылающую расщелину своими полными губами, целуя и посасывая затвердевший клитор.

Элен, стоящая поодаль, увидела, как изогнулось тело сестры, услышала ее хриплые стоны. Оргазм волнами накатывал на Эмили. Наконец девушка закричала и бессильно распростерлась на своем "ложе", почти потеряв сознание. Тут же раздался хриплый смех Бингса:

– Ха! Ха! Браво, Тиса! Ну и шлюха эта леди! Из нее выйдет отличная рабыня! Ха, 3000 пиастров, никак не меньше! Отлично!

Тиса, благодарно улыбнувшись, развязала Эмили и помогла той подняться со стола. Несчастная стояла, низко опустив голову, еле сдерживая рыдания.

– Тиса, позови Мустафу. Пусть отведет этих сучек на место. Да пусть развяжет им руки, но ошейники надеть! Да… Ха! Ха! Ха! Одерни этой суке подол, а то видно ей понравилось!

 

Сидя к каморке, Элен не могла оторвать взгляд от сестры. Она впервые увидела, КАК кончает женщина. Не выдержав, Элен тихо спросила сестру:

– Эмили, дорогая. Прости за бестактность, но…

– Ты хочешь узнать, было ли мне приятно? – раздался тихий голос сестры. – Да! Очень!

– Господи, Эмили, но ведь… господи, мы стояли ГОЛЫМИ перед мужчиной! Он ТРОГАЛ нас! Мы…

– Не забывай, сестренка, мы теперь рабыни. Судя по всему, этот негодяй будет не последним мужчиной, который увидит тебя голой! Так что или смириться с этим, или…

– Что или?

– Думаешь, тебя будут спрашивать, хочешь ли ты быть голой или нет? Надо, тебя разденут силой, да еще выпорют или еще чего похуже.

 

– Да уж! Кстати они со мной! Может, глянешь перед аукционом?

– С удовольствием! Тогда их в смотровую! Джамал, отведи девочек гостя, да приготовь их там! А мы пока по стаканчику прохладительного выпьем.

Высокий негр согласно кивнул. Выйдя в дворик, он увидел стоящих на коленях двух девушек под охраной Али, своего старого знакомца с "Ласточки". Тела девушек были закутаны в темные хаабы – верхнюю женскую одежду. Поздоровавшись с приятелем, Джамал повел сестер в специальную комнату, где несчастных осматривали перед торгами.

За время, проведенное на пиратском корабле, Эмили и Элен сильно изменились. Страх перед жестоким наказанием, страх перед необходимостью раздеваться, когда прикажут, страх за сестру, страх за себя. Эмили изменилась в другую сторону. На ее лице всегда было выражение полной покорности.

Очутившись в комнате, Джамал развязал сестрам руки и знаком приказал раздеться. Две недели назад этот жест вызвал бы у них презрительный смех. Теперь же юные англичанки покорно развязали завязки хаабов и дали плотной ткани упасть на пол, обнажив их тела. Лишь Элен, в последний момент немного замешкалась, чем вызвала насмешливую усмешку Джамала.

– Где надо! Ладно, как думаешь, сколько за них дадут? Тысяч шесть будет?

– Гм! Если поделишься, смогу их приготовить. Да и шепну кому надо!

– Сколько?

– Десять процентов.

– Хорошо! Согласен. Когда аукцион?

– Через неделю. Надо этих красавиц немного подготовить, а то какие-то замученные они у тебя. Кстати, они девственницы?

– Да вроде. Сам проверь, умеешь!

– Да… ладно. Ну-с, приступим.

С этими словами, Ширак подошел к Элен. Сначала он внимательно осмотрел девушку, для чего пару раз обошел ее со всех сторон. Затем начал ее ощупывать. Это был не тот скорый осмотр в каюте Джаббара! Ловкие, чувствительные пальцы работорговца касались каждого сантиметра нагого девичьего тела. Икры, бедра, ягодицы и живот Элен были несколько раз ощупаны и оглажены. Затем наступил черед грудей. Несколько раз Ширак сжимал в горсти эти пленительные бугорки, покручивал и сдавливал соски, дабы убедиться в упругости первых и чувствительности вторых. Довольно хмыкнув, он сделал знак Джамалю, и Элен почувствовала, как тугие зажимы впились в ее нижние губки и потянули их в стороны. Твердый палец проник в глубину ее лона и уперся в девственную плеву, вызвав у нее приглушенный стон.

– О, да! Она девственна! Поразительно! В таком возрасте?!

– Да ей всего восемнадцать!

– Ха, у нас девочки уже в тринадцать становятся женщинами! Так, теперь проверим, как она реагирует на боль! Эй, Джамаль, давай! Десять ударов!

– Ты с ума сошел! Шкуру ей попортишь!

– Не переживай! Это специальный бич, не оставляет следов, но очень больно! Давай!

Элен услышала свист, и страшная, жгучая боль опоясала ее спину. Второй удар пришелся по попке, затем третий, четвертый! Не имея возможности кричать, она лишь глухо стонала, дергаясь в своих колодках. Сквозь пелену слез она видела расширенные от ужаса глаза Эмили, наблюдающую, как корчится под ударами бича ее любимая сестренка.

Наконец удары стихли. Элен плеснули в лицо ледяной воды, и вкрадчивый голос прошептал:

– Ну что? Будешь покорной рабыней или добавить? Добавить?!!

Элен смогла лишь слабо покачать головой и жалобно промычать, вложив в этот звук отрицание и покорность.

– Ну вот! Видишь! Реакция положительная! С этой проблем не будет! Перейдем к старшенькой.

Осмотр Эмили проходил в том же порядке, за тем исключением, что ей дали всего пять ударов. Но зато били по животу и грудям, после чего измученных девушек отвязали.

– Ну что ж, сучки неплохие! Немного подкормить, помыть, подмыть. Хе! Хе!

 

Спустя неделю Эмили и Элен Уотерфорд, бывшие графини Йоркские, виконтессы Хэмпширские, а теперь безымянные рабыни сидели в клетке работорговца Бен-Шакира. Тела девушек покрывали все те же хаабы.

Однако внешний вид их изменился в лучшую сторону, благодаря усилиям Ширака. Всю эту неделю они проходили усиленный курс восстановления своих физических и духовных сил. Их великолепно кормили, купали по два раза в день, темнокожие служанки расчесывали им волосы, а могучий Джамал массировал их тела. Только две вещи оказались неприятными.

В первый же день им провели процедуру удаления волос. Вспоминая это, Элен зябко поеживалась. Их завели в подвал и растянули на специальных козлах, причем так, что ноги оказались максимально разведены в стороны. Далее две молоденькие служанки, вооружившись щипчиками, стали выщипывать промежности, выдирая маленькие пучки волос с лобков. Боль была адская. Кляпы им не вставили, и сестры могли слушать стоны и крики друг друга. После получаса этой дикой операции промежности Эмили и Элен по гладкости могли соперничать с новорожденными.

Еще болеет неприятными были так называемые "уроки любви". Их проводила приглашенная Шираком старая фурия Ханума. Суть "уроков" сводилась к тому, что они, нагие, должны были ласкать друг друга под присмотром старой распутницы. Однако за все время "уроков" эта ведьма так и не дала ни одной из сестер насладиться тем, что испытала Эмили в каюте Аль-Джаббара.

 

– Итак, уважаемые, начинаем аукцион. Первым лотом идет прекрасная черная невольница. Посмотрите, как она прекрасна! Обратите внимание на тугие груди, столбики сосков! Как упоительны эти сильные бедра! Как округла ее попка!

Аукционист, приземистый араб крутил головой, высматривая, кто поднимет цену. На помосте стояла высокая, обнаженная чернокожая девушка.

Ну-ка, повернись, принцесса! Дай посмотреть на твою задницу!

Аукционист повернул девушку на сто восемьдесят градусов и заставил наклониться, широко расставив ноги, демонстрируя ярко розовые половые губки. Прием оказался удачным, цены на рабыню резко полезли вверх.

– Тысяча сто! Тысяча двести! Тысяча пятьсот!! Ого, это крупно! Еще? Тысяча пятьсот раз, тысяча пятьсот два… три! Продано!!

Элен и Эмили наблюдали за происходящим из клетки, установленной за помостом. Сегодня утром их тщательно вымыли, и вместо надоевших хаабов, замотали их тела несколькими кусками прозрачного шелка. Шеи сестер охватывали стальные ошейники, которые были соединены между собой массивной цепью чуть более метра длиной. На ногах позвякивали цепи кандалов. Рук им не связали, но Ширак предупредил перед выходом:

– Так, птички мои! Запомните, все, повторяю ВСЕ, что велит сделать аукционист, вы сделаете! Захотите артачиться, вспомните Зизу!

Проданную черную девушку увели с помоста. Аукционист несколько раз прошелся взад, вперед, подмигнул покупателям и напыщенно произнес:

– А теперь украшение сегодняшних торгов! Две белые рабыни, две сестры. Англичанки! Аристократки! Одна черноволосая, вторая белокурая! А главное – они девственны! Обе!!! Продаются вместе! Стартовая цена, – араб сделал паузу. – Четыре тысячи пиастров!

Элен и Эмили вывели на помост. Несколько мгновений стояла полная тишина, вызванная появлением двух прекрасных девушек. Полупрозрачные шелка только подчеркивали красоту прекрасных тел. Трепещущие губы, блеск слезинок на ресницах буквально наэлектризовал толпу. Вздох пронесся, когда аукционист сдернул верхние шелка, обнажив невольниц по пояс. Цены понеслись вскачь, как хорошая упряжка коней.

– 4200! 4400! 4500! 4800, – аукционист не успевал выкрикивать новые предложения. – 5000! 5200! 5300!!!

Опытный араб дождался, пока выкрики немного поутихнут, и резким движением сорвал остатки одеяния с Элен. От неожиданности та вскрикнула и прикрыла руками низ живота, за что тут же получила пощечину от аукциониста. Вздрогнув, Элен низко опустила голову и завела руки за голову, позволяя любоваться своими точеными ногами и гладко выбритой киской. Тем временем аукционист сдернул шелк с Эмили, и теперь обе сестры стояли обнаженные перед толпой возбужденных мужчин.

– Ну, что скажете? – голос аукциониста дрожал. – Каковы сучки!!! Представьте, как они вас ублажают, как извиваются в ваших объятиях! Кстати, они довольно горячие! Ну-ка, девочки, покажите нам, как вы любите друг друга! Живо!

Зазвучала тихая, мерная музыка. Элен и Эмили, подстегиваемые свирепым взглядом аукциониста, развернулись лицом друг к другу. Ни слова не говоря, она обняла Эмили, и их губы слились в любовном поцелуе. Девушки, не отрываясь друг от друга, мягко опустились на колени. Их соски терлись между собой, ладони ласкали ягодицы. Наконец Эмили легла на спину и широко расставила ноги. Элен встала над ней на четвереньки так, что ее губы касались промежности сестры, а в свою очередь Эмили могла ласкать ее киску. Стоя в классической лесбийской позе, девушки принялись интенсивно ласкать друг друга. Первой не выдержала Эмили. Элен почувствовала, как напряглось тело сестры, как сразу набухли и увлажнились ее гладко выбритые половые губки. Девушка несколько раз провела языком по затвердевшему клитору, а потом принялась его посасывать, чувствуя, как язык Эмили глубоко проник в нее. Кончили они практически одновременно. Первой застонала Эмили, затем Элен. Возбужденные зрители увидели, как тела сестер переплелись в любовном экстазе, услышали хриплые крики и стоны. Старая Ханума знала толк в любовных утехах, и свои деньги она отработала сполна.

– Ну, хватит, шлюшки, хватит! А ну, на колени! Руки за голову! Уважаемые, вы видели, как они умеют любить! Я жду ваших предложений!

Элен стояла на краю помоста на коленях, заложив руки за голову, и сгорала от стыда. Только оторвавшись от Эмили, она поняла, какое унижение перенесла. Они ЗАНИМАЛИСЬ ЛЮБОВЬЮ на глазах десятков мужчин. Она КОНЧИЛА перед возбужденной толпой! Но самое страшное было то, что ей ЭТО ПОНРАВИЛОСЬ!!! Да! Когда волна оргазма затопила ее рассудок, она хотела только одного – чтобы ЭТО не кончалось!

Господи, неужели я прирожденная шлюха?!

– …Три! Продано! Продано Абдарахману бен Юсуфу, да продлит аллах его годы. Продано за 8000 пиастров!!! Следующий лот…

– Вставайте, суки! Ваш новый господин хочет вас получше рассмотреть!..

 

Две мили, пройденные от рынка до дворца Юсуфа, запомнились Элен на всю жизнь. Всю дорогу они с Эмили проделали голыми, со связанными. Ошейники с них не сняли, а только повернули так, чтобы они могли идти гуськом. Первой шла Эмили. К ее ошейнику прикрепили длинную цепь, которая другим концом крепилась к седлу арабского жеребца бен Юсуфа.

– Ну что, леди, прибыли! Отныне вы мои наложницы, однако, в гарем вас вести пока еще рано. Сначала вас немного подготовят. Хе! Хе! Хе! В этой темнице из вас сделают абсолютно покорных рабынь. Так вот, мои прекрасные леди!

Элен почувствовала, как ее голову рывком поняли за волосы, шею охватило что-то холодное и тяжелое. Щелкнул запираемый замок, и гордая английская леди превратилась в рабыню

– Ну что, христианская собака, теперь ты поняла КТО ты? Отвечай, ***!!!

– Д-д-да.

– Хозяин!

– Да… хозяин.

– Так кто ты?!

– Я… я рабыня… хозяин.

– Ты МОЯ ничтожная рабыня для моих сексуальных извращений! Повтори!

– Я… ваша ничтожная рабыня, хозяин. Я… – из горла Элен вырвались отчаянные рыдания. – Я ваша рабыня для извращений.

Вот и сейчас следом за Бен-Хассамом, спотыкаясь на непривычно высоких каблуках, и звеня колокольчиками на каждом шагу, шли две рабыни. Эмили и Элен Уотерфорд, бывшие графини Йоркские, виконтессы Хэмпширские, а теперь безымянные «рабыни для удовольствий». Месяц назад корсар-ренегат Аль-Джаббар захватил их судно, шедшее из Мадраса в Лондон.

"Кто-то" оказался Саид. Спустившись в каземат, он молча открыл клетки и вытащил узниц. Связав их ошейники куском длинной веревки, он знаком велел идти за ним. Чуть пошатываясь и спотыкаясь на выщербленном полу, сестры побрели в неизвестность.

Следуя за Бен-Хассамом, Элен несколько раз чуть было не споткнулась. Ходить на таких высоких каблуках ей еще не доводилось. Туфли были из алого бархата, с мелодичными бронзовыми колокольчиками на лодыжках.

Итак, сейчас нас лишат девственности, а попросту изнасилуют.– Эй, Фатима! Принимай новеньких сучек! Ха! Ха! Ха! Они уже дрожат от нетерпения, хотят познакомиться с настоящими мужчинами…

Массивная резная дверь мягко отворилась. Перед взором Элен предстала большая комната, утопающая в роскоши. Центром апартаментов была огромная кровать с балдахином, на которой возлежал сам хозяин дворца – Абдарахман бен Юсуф. Однако в комнате он был не один. Рядом с кроватью стоял массивный негр с опахалом, с другой стороны – две чернокожие рабыни, стоя на коленях, держали подносы с яствами и кувшинами.

Сводчатый потолок опирался на галерею резных столбов. К каждому столбу была прикована обнаженная девушка.

Ведомые Хассамом Элен и Эмили остановились в шаге от кровати.

– А-а-а, Хассам! Привел сучек, это хорошо! Ну-с, милые дамы, давайте знакомиться. Как тебя зовут, ***?!

– Эмили Уотер…

– Стоп! Запомни тварь, у рабов и рабынь нет фамилий – только клички! Поэтому теперь тебя будут звать Амила. Поняла?

– Да… да, господин.

– Как звать тебя, сучка?

– Амила, господин.

– И кто ты?

– Я… я ничтожная рабыня, господин.

– Хорошо! А как ЗВАЛИ твою сестренку?

– Элен, господин.

– Теперь она будет Айлин, ясно?

– Да, господин.

– Мне сказал, что и ты, и твоя сестра еще девственны?

– Да, господин.

– Прекрасно. Тебя я сделаю женщиной сам. А твою сестру… твою сестру… Ага! Ее ТЫ лишишь девственности! Ей, кто там! Рабскую дыбу сюда, живо! Амила, сюда, ко мне!

Элен с ужасом наблюдала, как ее любимую сестру поставили на четвереньки, предварительно сковав руки спереди. Ноги Эмили были широко раздвинуты, поясница прогнулась, оттопыривая ягодицы. Встав позади своей жертвы, Юсуф схватил ее за волосы и рывком запрокинул голову, так, чтобы Элен могла видеть искаженное болью лицо сестры, и одним толчком вогнал свой внушительный орган в девственное влагалище.

Эмили лишали девственности не так, как это делает любимый, желая доставить своей милой не только боль, но и наслаждение. Ее грубо и цинично насиловали. С каждым толчком из перекошенного рта Эмили вырывались хриплые стоны, все ее лицо было залито слезами.

– Не-е-е над-о-о-о! А-а-а! Пожалуйста-а-а-а! Умоляю, не н-а-а-а-до!!!

Толчки становились быстрей и чаще, и, наконец, по отвратительному лицу Бен Юсуфа пробежала судорога наслаждения. Эмили почувствовала, как тугая струя хлынула в нее, обжигая истерзанное влагалище.

– О-о-о! Хорошо-о-о-о! Уф!

Выдернув свой член из Эмили, Юсуф блаженствуя, откинулся на подушки. Эмили же рухнула навзничь, сотрясаясь от рыданий.

Через несколько мгновений Элен была распята на дьявольском снаряде. Руки были крепко прикручены к балкам, а ноги раздвинуты так широко, что девушка не могла сдержать слез и жалобных стонов. Дыба стояла почти вертикально так, чтобы жертва могла все отчетливо видеть, что с ней делают.

Юсуф посмотрел на содрогающуюся у его ног рабыню. Взяв с кровати легкий хлыст, он с силой хлестнул по спине Эмили.

– Хватит реветь! Ты теперь женщина, радоваться должна. Ха! Ха! Ха! Видишь, твою сестренку уже приготовили. Вот, возьми, – он протянул той деревянный фаллос. – Пора и ее женщиной сделать.

Всхлипывая, та уставилась на чудовищных размеров предмет. Неизвестный резчик мастерски сделал копию мужского детородного органа. Гладкая головка, вздутые вены, оплетающие массивный ствол – все было как в настоящем.

– Ну, чего встала?!! Давай, вставь ей! Только сначала разогрей ее, чтобы сучка потекла! А то я его тебе в жопу вставлю!!! Быстро ***!!

Еле держась на ватных ногах, Эмили подошла к распяленной сестре.

– Ну!!!

Опустившись на колени, Эмили тихо прошептала:

– Прости Элен… прости, моя девочка…

Элен почувствовала горячее дыхание Эмили на своей киске. Упругий язычок коснулся ее нежных губок, прошелся по клитору, и устремился внутрь ее лона. По телу пробежала приятная волна, и сразу заныло внизу живота.

Господи! Да я прирожденная шлюха!!! Стоит меня коснуться ТАМ, и желание переполняет меня. О-о-о! Как хорошо! Господи, Эмили, не останавливайся, пожалуйста…

– Что вылупилась, вставляй до конца!

Желая побыстрей прекратить эту пытку, Эмили с удвоенной силой вдавила член в сестру. Та корчилась на своем "ложе". Несмотря на смазку, боль была адская. Элен казалось, что ее пронзают насквозь. От острой боли в раздираемом лоне девушка всхлипнула и благодатная мгла окутала ее мозг.

Очнувшуюся девушку отвязали от дыбы и поставили на колени. Двое рабов-палачей держали Элен, чтобы та не упала. Намотав ее прекрасные волосы на кулак, один из палачей вздернул низко опущенную голову рабыни.

Элен с трудом открыла глаза и увидела перед лицом стоящий дыбом мужской член. Мгновение, и член оказался у нее во рту, прижимая язык и почти достигая гортани. Обладатель внушительного органа (это был Хасссам) стал делать ритмичные движения членом то почти выходя, то загоняя его в рот Элен почти до яичек. Каждое движение вызывало у нее рвотные позывы, однако, памятуя жесточайшее наказание, свидетелем которого она стала, Элен старалась эти позывы подавить.

Наконец Хассам глубоко задышал, и в рот Элен ударила горячая струя. С трудом, но девушка сумела несколькими глотками проглотить этот "эликсир". Тут раздался голос Юсуфа:

– Ну, как сучка? Вижу, Айлин будет горячей шлюшкой. Ишь, все твое семя выпила, голодная наверно! Ха! Ха! Ха! – и Юсуф залился смехом.

Хассам криво усмехнулся, и потрепал Элен по голове.

С низких лож, разбросанных по всему помещению, вскочили четыре девушки. Все голые, у всех в сосках блестели кольца. Как по команде девушки встали на колени и завели руки за головы. Фатима улыбнулась:

– Здравствуйте, девочки. Вот, привела новеньких, Амилу и Айлин. Они англичанки. Это Жасмин, – Фатима показала на высокую смуглую девушку. – Она старшая рабыня, и вы должны называть ее – госпожа!

Сначала было мытье, тщательное и неторопливое. Затем завтрак. Ели сестры из мисок, стоящих на полу. Ели, стоя на четвереньках под насмешливыми взглядами других рабынь. Те восседали за низеньким столом, удобно расположившись на мягких подушках.

– Глянь, как чавкают! Английские свиньи! Говорят, младшенькой деревянного засунули, наверно понравилось.

Хассамом, вошел Юсуф. Губы поджаты, брови сурово нахмурены.

– И что она натворила?

– Отказалась бить свою сестру плетью, господин, – услужливо подсказала Фатима.

– Вот как! Почему ты отказалась?!

– Господин… это… ведь это моя сестра… я не…

– Разве ты не поняла, что теперь, и ты, и она просто рабыни? И все приказания обязаны выполнять?!! Ты это забыла, ***?!! Тварь!! – кричал Юсуф.

– Ладно, – внезапно остыв, произнес хозяин дворца. – Хасим, для начала плеть, пятьдесят ударов, затем в карцер дня на три, после… ладно сам разберешься. Шкуру не портить! Через пять дней позовешь, а я пока с ее сестренкой развлекусь. Горячая, я тебе скажу, шлюшка оказалась.

Хасим согнулся в подобострастном поклоне.

Элен с ужасом посмотрела на приближающегося к ней Хасима. Несколько секунд тот молча рассматривал пленницу. Затем его рука прошлась по лицу Элен, ее губам и скользнула в вырез туники. Сильная ладонь сжала ее грудь.

– Какая ты красивая, – прошептал Хасим. – Непокорная и красивая. Ну, сучка, что ты выбираешь сначала? Плеть или любовь?

– Господин… что вы имеете ввиду? Я… я не понимаю.

– Хм. Ладно, сейчас поймешь! – с этими словами Хасим поволок Элен из камеры.

Прости, мой господин. Не удержался, больно уж аппетитная сучка.

– Ладно, как там она у тебя, живая?

– А что ей будет?

– Тащи ее сюда.

Эмили отвязали от колонны и швырнули к ногам Юсуфа. Мгновенно девушка встала на колени, широко разведя бедра, и охватила пальцами затылок.

– Видал Хассам, какая умная сучка! А мы только от твоей сестренки. Мда!

Встав на четвереньки, Эмили поползла к кровати Юсуфа. И тут же получила жестокий пинок! Удар пришелся прямо по выпяченным нижним губкам. От дикой боли девушка вскрикнула и рухнула навзничь.

– Тебе сказали ползи, и не иди, – раздался голос Хассама. – Ходить на четвереньках еще заслужить надо.

– Верно, верно! Ползи тварь, как червяк ползает!

Всхлипывая, Эмили легла на холодный мраморный пол, и, извиваясь всем телом, поползла.

– Голову ниже, а задницу выше! Видела, как собака к хозяину подползает, так и ползи, сучка христианская! Приползла? Хассам дай-ка хлыст. А ты, собака, так и стой! Так, после каждого удара будешь говорить "спасибо, хозяин", поняла?

Привстав с кровати, Юсуф с силой хлестнул по выпяченному заду. Удар пришелся прямо по промежности, вызвав у Эмили протяжный стон.

– Спа… спасибо, хозяин…

Еще удар!

– Ай! Спасибо… хозяин… пощадите!!

Свист, удар!

– А-а-а! Хозяин, не надо-о-о… спасибо… пожалуйста!

– Что, не нравится?!! На, получай!

– А-а-а-а-а! Не-е-е-е… надо-о-о!

Удары стихли. Перед кроватью работорговца лежала жестоко выпоротая английская леди. Подняв залитое слезами лицо, Эмили прошептала:

– Спасибо, хозяин. Твоя ничтожная рабыня благодарит тебя. Прошу, возьми меня, только не бей!

– Хм, взять тебя? Ты хочешь сказать изнасиловать?

– Да, да, только не бейте, хозяин!

– Что-ж, твой задик еще девственный! Иди сюда! Абдалла, раздвинь ей жопу!

Эмили встала на четвереньки и высоко подняла зад. Жесткие пальцы впились в ее половинки и до боли растянули их в стороны. Прижав головку члена к анальному отверстию, Юсуф стал медленно вводить его внутрь. Эмили показалось, что ее сажают на кол. От сильной боли она застонала. Боль нарастала, как и нарастало ощущение заполненности. Наконец весь внушительный орган Юсуфа оказался у нее внутри. Несколько мощных толчков, и горячая струя оросила ее внутренности.

Довольно хрюкнув, Юсуф выдернул член и развернул Эмили лицом к себе.

– Видишь, какой он грязный. Вылижи его!

Орган Юсуфа покрывала слизь кроваво-коричневого цвета, и от него шел отвратительный запах человеческих испражнений. Эмили в ужасе отшатнулась.

– Что, не нравится? Лижи, говорю, или еще хлыста захотела?

Преодолевая отвращение и сдерживая рвотный позывы, девушка стала облизывать ствол Юсуфа. Тот внимательно наблюдал, пока его орган не был вылизан дочиста.

– Хм, пообедала? Ха! Ха! Ха! Хассам, отведи суку Фатиме, я устал. Завтра утром ее на ипподром, посмотрим, какая из нее лошадка! Ха! Ха! Ха!

Хасим вывел Элен из задумчивости, слегка хлестнув ее плетью. Затем снял с девушки колодку, расстегнул и снял кандалы. Элен пугливо огляделась и под пристальным взглядом Хасима, потупила взор.

– Сними тунику и положи ее на стол.

– Да, господин, – Элен выполнила приказание, и теперь стояла посреди камеры голой.

Утром ее разбудила сама Фатима. Позавтракав, она позвала Жасмин, и они вдвоем повели Эмили на ипподром.

Ипподром входил в дворцовый ансамбль и располагался сразу за хозяйственными постройками.

Вместе с Фатимой и Жасмин, Эмили попала в просторную комнату, напоминающую шорную мастерскую.

Сначала Эмили тщательно выкупали в большой ванне, затем Жасмин стала ее причесывать. Она подняла густые волосы Эмили с боков и стала заплетать их посередине головы, поминутно вплетая блестящие бусы. Когда она закончила, голова Эмили напоминала заплетенную конскую гриву, а сзади, до лопаток, свешивался распущенный хвостик. Потом Фатима затянула на талии Эмили широкий кожаный ремень. Затянула туго, так что дышать Эмили могла теперь только грудью. Спереди к ремню было пришито стальное кольцо, к которому Фатима привязала толстую, грубую джутовую веревку. Фатима пропустила веревку между ног Эмили так, что она прошла нижних губок и плотно прижалась к клитору. Пропустив ее потом под ремень сзади, Фатима с силой потянула веревку вверх. От боли Эмили вскрикнула. Веревка впилась в промежность еще глубже и прошлась по чувствительному бугорку плоти. Велев подержать веревку Жасмин, Фатима надела на Эмили нечто, напоминающее конскую сбрую. После того, как Фатима затянула все ремни, груди Эмили оказались приподнятыми так, что кольца в сосках свободно повисли. Удовлетворенно покачав их, Фатима перехватила веревку у Жасмин, и, натянув ее еще немного, сделала той знак. Ухватив хвост волос, Жасмин крепко привязала конец веревки к нему так, что Эмили пришлось высоко вздернуть подбородок. Отпустив девушку, Фатима резко приказала:

– А ну-ка, смотри вперед!

С большим трудом Эмили удалось немного опустить голову, что вызвало острую боль в промежности.

– Дальше не могу, госпожа, – задыхающимся голосом произнесла рабыня.

– А дальше и не надо. Дальше и не сможешь. Это для твоей осанки, ты ведь теперь кобылка, а осанка для лошади много значит.

Действительно, попытка опустить голову еще привела к вспышке такой боли, что Эмили сразу отказалась от этого.

– Прекрасно! Глянь Жасмин, как грудки ходуном ходят. И это она еще не бегала! Давай цепочку и колокольчики. Три колокольчика!

Взяв протянутую цепь, Фатима закрепила ее концы за кольца в сосках Эмили так, что цепочка оказалась натянутой. На цепь были повешены три колокольчика, один побольше, и два маленьких. Колокольчики сразу же стали позванивать, так как при дыхании груди Эмили поднимались и опускались.

Взявшись за них, она повела рабыню к выходу. Подковки звонко цокали по каменному полу, мелодично звенели колокольчики.

Выйдя из конюшни, Эмили увидела низкую двуколку с длинными оглоблями. На концах были кожаные петли. Девушку поставили между оглоблями и продели руки в петли так, что последние оказались у Эмили на плечах. Вытянув руки девушки назад, Фатима крепко привязала запястья и локти к оглобле. Из-за этого груди Эмили оказались еще более выпяченными вперед.

– А теперь запомни девочка. Хозяин любит быструю езду. Постарайся разогнаться не спеша. Он будет тебя постегивать, но ты потерпи, сразу не беги, что есть силы. Если упадешь, получишь пятьдесят ударов плетью. Будешь бежать – постарайся повыше поднимать колени, хозяин это любит. Ну, удачи!

Спустя полчаса показался Юсуф, одетый в легкий халат. В руках он держал хлыст на длинной рукоятке, и Эмили поняла, что именно этим хлыстом ее будут подгонять.

Юсуф подошел вплотную к своему "скакуну".

– Ну, застоялась, кобылка? Сейчас поедем, посмотрим, какова ты на дорожке.

Послышался легкий скрип, и Эмили почувствовала, как осели вниз оглобли. Не имея возможности повернуть голову, она ждала команды типа "но", но вместо этого спину ожег удар хлыста. Глухо застонав, девушка налегла и покатила коляску с Юсуфом по дорожке.

– Быстрей, сучка, – и жалящий удар по ягодицам. – Еще быстрей!!

Подковы глухо стучали по утоптанной земле. Катить двуколку было очень тяжело. Пот заливал глаза, в груди клокотало и хрипело. Ко всему этому прибавлялся мелодичный звон колокольчиков. Раз за разом спину или попку обжигали удары хлыста. Однако Эмили, памятуя о возможном суровом наказании, продолжала ускорять свой бег, не забывая как можно выше подбрасывать колени.

После третьего круга девушка почувствовала, что силы ее на исходе. Плечи онемели, и она почти не чувствовала пальцев. Все тело рабыни покрывал едкий пот, смешанный с пылью. Подбородок, шея и верхняя часть груди были залиты её слюной. Ноги стали ватными, и Эмили с ужасом поняла, что сейчас рухнет без чувств. И тут последовал рывок поводьев и команда Юсуфа:

– Ладно, помойте суку и в стойло, – довольный Юсуф отправился во дворец.

Когда Фатима вытащила руки Эмили из петель, та со стоном рухнула на колени. Подхватив почти бесчувственную девушку под руки, Фатима и Жасмин потащили ее в конюшню, где, освободив от упряжи и туфель, поместили ее в ванну. Затем Эмили насухо вытерли большим махровым полотенцем и накормили. Горячая ванна и питательная еда помогли Эмили немного прийти в себя. Однако долго нежиться ей не дали. Руки крепко связали за спиной, а на шею накинули веревочную петлю. Затем в рот вставили деревянные удила и отвели ее в стойло. Фатима привязала веревку к столбу так, что Эмили пришлось стать на колени. Подняться она не могла. Ласково потрепав девушку по голове, смотрительница гарема удалилась в сопровождении Жасмин.

 

Элен стояла в кромешной тьме. Стояла уже сутки. Сказать, что она замерзла, значит не сказать ничего. Могильный мрак карцера окутывал ее тело, пробираясь в самые интимные места. Несчастная девушка еле стояла, слегка повиснув на собственных сосках. Это была дьявольская пытка. Малейшее движение причиняло острую боль, но ноги почти отказывались служить, и время от времени колени подгибались. Тогда раздавался мучительный стон несчастной рабыни.

Господи, как больно, как холодно… М-м-м-м… Господи, хоть бы он пришел. Все ему сделаю. Пусть плетью бьет, только освободит отсюда… Госпо… Стоп. По-моему идет.

Дверь с лязгом отворилась.

– Ну, как поживаете, леди? Ха! Ха! Ха! Остыла, шлюха! Давай-ка, кляпик вынем.

– Гос… господин… отпустите… я больше не могу… я… я…

– Что, я, я?

– Я все для вас сделаю!

– Ха! А ты и так все сделаешь! Ладно, пойдем, погреешься и обратно!

– Нет! Пожалуйста, не надо обратно! Добрый господин!

– Хм! Ладно, там видно будет.

Хасим вытащил полубесчувственную девушку из карцера и потащил ее в "исправительную" камеру. Элен шла как в тумане, еле передвигая ногами. Войдя в камеру, девушка без звука рухнула на пол и потеряла сознание.

Очнулась она оттого, что на нее лили чуть теплую воду. Застонав, она попыталась приподняться, но упала опять. Руки по-прежнему были связаны сзади.

– Ну, очухалась, – голос Хасима выплывал как из тумана. – Пора и покататься на кобылке. Кстати твоя сестренка оказалась хорошей кобылкой. Как она катала хозяина – блеск! Ну а ты у меня сама покатаешься!

С этими словами, Хасим поднял рабыню с пола и потащил к треугольной доске на подпорках. По бокам "ослика" (так ласково его называл Хасим) стояли две скамеечки. С помощью Хасима, Элен встала на скамеечки так, что острие доски пришлось как раз между ее половых губок. Балансируя на цыпочках, несчастная пыталась приподняться как можно повыше. Тем временем Хасим стянул толстой веревкой локти Элен так, что ее упругие груди с твердыми сосками выпятились вперед.

– Ну, готова? Тогда вперед, – с этими словами Хасим аккуратно убрал обе скамеечки.

Острая, слепящая боль пронзила лоно Элен. Ей показалось, что ее промежность разрезают пополам. Инстинктивно она постаралась сжать бедра, чтобы хоть как-то ослабить эту ужасную боль. Однако Хасим не позволил ей этого сделать, привязав к лодыжкам длинную толстую палку, заставив раздвинуть при этом ноги почти на метр. Теперь Элен сидела на "ослике" исключительно своей промежностью. Хасим с довольным видом помял торчащие груди и вставил Элен шар кляпа.

– Посиди, подумай, как себя вести, а я пока займусь другой сучкой.

"Другой", к удивлению Элен, оказалась Айгюль. Индуска была так же одета в грубую тунику. Пока Хасим возился с пыточными орудиями, дочь магараджи насмешливым взглядом мерила дочь английского аристократа.

По приказу Хасима, Айгюль сняла тунику и встала спиной к столбу. Индуска обладала полными грудями с большими заостренными сосками. Кольца в сосках были раза в два больше, чем у Элен. Хасим завел руки Айгюль за столб, и стянул их в локтях. От этого её груди выпятились еще больше. Хасим продолжал стягивать локти, пока у девушки не вырвался протяжный стон. Закрепив веревку, Хасим взял со стола тяжелую многохвостую плеть и пару раз щелкнул ей в воздухе.

– Ну, Айгюль, ты знаешь, что тебе положено.

– Да, господин.

– Двадцать ударов по грудям.

– Да, господин.

– Считать будешь сама.

– Да, господин.

Хасим взмахнул рукой. Раздался свист, и с отвратительным чмоком пять ремней плети пали на беззащитную грудь.

– Один.

… свист, удар…

– Два.

…

С каждым ударом на грудях Айгюль вспухали красные рубцы. Голос наказуемой рабыни дрожал и, наконец, с ее уст сорвался первый крик. После двенадцатого удара гордость и выдержка окончательно покинули индуску, и Айгюль вопила почти не переставая. Даже, когда Хасим закончил порку, девушка кричала от боли.

Наконец крики стихли. Полубесчувственная, девушка по имени Айгюль висела на столбе. Хасим отвязал несчастную, и выволок ее из камеры. Вернувшись, он подошел к Элен и с усмешкой сказал:

– Видела?! Это только за то, что она не сразу встала в позу! А ты, дурочка, отказалась подчиняться! Так что тебе будет еще на орехи!

Полчаса спустя, Хасим снял Элен с ужасного снаряда. Поставив ее на колени, он развязал пояс шаровар.

– Давай, полижи моего дружка. Или опять в карцер?

– Нет… господин, – Элен потянулась губами к стоящему дыбом члену.

…

Еще через полчаса, одетая в грубую тунику, рабыня Айлин была препровождена в камеру, где и уснула на грязной соломе сном праведника.

 

Две недели спустя рабыня по имени Амила, бывшая Эмили Уотерфорд, а теперь скаковая "кобылка", стояла, запряженная в легкую коляску. Помимо упряжи, на ее голове красовался султан из страусиных перьев, а из заднего прохода торчал кокетливый хвостик.

Всю это время ее усиленно тренировали. Бег по кругу, высоко подбрасывая колени, сменялся изнурительными поездками с груженой двуколкой, затем опять бег. Эмили так уставала, что при малейшей возможности спала почти на ходу. Рот постепенно привыкал к удилам, и уже не так трудно было дышать. И вот сейчас она ждала дочь Юсуфа, которая изъявила желание прокатиться перед завтраком.

Зейнаб, как ее звали, была молодой девушкой лет двадцати. От своего отца она получила такой же жестокий нрав, и многие рабыни боялись ее больше, чем Юсуфа. Зейнаб никогда не расставалась с легким хлыстом, которым мастерски владела. Прекрасно зная физиологию женщины, она предпочитала сечь рабынь исключительно по соскам или промежности. Поэтому, когда она уехала на неделю погостить у своего дяди, многие рабыни вздохнули с облегчением.

Однако ничто не вечно, и Зейнаб вернулась в отчий дом. В первый же день жесточайше была высечена турчанка Лейла. Два палача держали несчастную вниз головой, широко разведя ноги, а Зейнаб хлестала рабыню по промежности, пока та не потеряла сознание. И вот, на второй день пребывания, она решила покататься, благо ей рассказали, что появилась новая "кобылка".

Эмили стояла уже полчаса под палящими лучами африканского солнца. Тело постепенно покрывалось слоем пота и лоснилось. Наконец послышались легкие шаги, и взгляду английской аристократки предстала дочь работорговца.

Зейнаб была одета в короткое болеро, еле прикрывающее ее полные груди и цветные шаровары, на ногах были расшитые золотом туфли. Шею девушки обвивало великолепной ожерелье из крупных изумрудов, на изящных запястьях блестели золотые браслеты. Но не к этому было приковано внимание Эмили, а к хлысту, зажатому в девичий кулачок. И как подтверждение, хлыст уперся ей в подбородок.

– Это и есть новая сучка? Англичанка? А ничего, она красивая! Ну-ка поржи, как полагается кобыле!

Эмили с недоумением посмотрела на стоящую за Зейнаб Фатиму. Та и бровью не повела, зато нахмурилась Зейнаб.

– Ты что, не понимаешь?! Ржи, тебе говорят! – и, отступив на шаг, та взмахнула хлыстом.

Со свистом тот врезался прямо в сосок. От жгучей боли на глазах Эмили сразу навернулись слезы. Спасаясь от второго удара, она запрокинула голову и издала нечто, напоминающее ржанье.

– Хорошо, вижу ты послушная сучка! Ну что?! Покатаемся!

С этими словами, Зейнаб грациозно села в двуколку, и недолго думая, вытянула хлыстом Эмили по спине. Та застонала и поездка началась.

К удивлению Эмили, Зейнаб не стала сворачивать не беговую дорожку, а повернула коляску к выезду из дворцового парка.

Дворец Юсуфа стоял на холме, поэтому катить двуколку было легче, чем на ипподроме, и коляска катилась гораздо быстрее. Тем не менее, раз за разом на спину, плечи и ягодицы Эмили обрушивались жестокие удары хлыста. Зейнаб с наслаждением стегала английскую леди, упиваясь своей властью над ней. Бедной девушке оставалось только глухо стонать и ускорять бег.

Неожиданно поводья натянулись, и Эмили пришлось остановиться. Причиной остановки стала такая же двуколка, выехавшая им навстречу. В коляске сидела очаровательная девушка, чуть моложе Зейнаб. Зульфия, ближайшая подруга дочери работорговца, была не менее, а может и более жестокой, чем Зейнаб. Обилие покорных рабынь, полная власть над ними и жестокие нравы родителей взращивали в это время в Занзибаре и его окрестностях поистине уродливые побеги. Прекрасные снаружи и черные душой, дети работорговцев щеголяли друг перед другом жестоким обращением с рабами и, особенно, с рабынями. Вот и сейчас перед изумленным взглядом Эмили предстала запряженная, как и она, совершенно голая девушка. В сосках девушки висели массивные кольца, от которых отходили длинные поводья. Руки несчастной были туго связаны в локтях, и прикручены к длинному дышлу. Но главное, что поразило Эмили, было кольцо, висевшее на клиторе девушки. От кольца отходила цепочка, идущая между ног девушки к коляске.

– О, дорогая моя Зейнаб! Наконец-то ты приехала! Знаешь, как без тебя было скучно? Поговорить не с кем! Ну, как съездила? Как дядюшка?

– Спасибо милая, съездила неплохо. Дядя как всегда полон сил. Недавно загрузил целых четыре корабля черномазыми! Представляешь!

– О! У твоего дяди всегда была прекрасная коммерция!

– Да! Дядя мастак на такие дела. А я смотрю, у тебя новая "кобылка"! Хм! Оригинально! А зачем кольцо в клиторе?

– А-а-а!! Это мое изобретение, для торможения достаточно дернуть за цепь и "кобылка" встает, как вкопанная! Эффективно, и к тому же достаточно больно!

– Больно?

– Ха! Смотри, – Зульфия с силой дернула цепь.

Даже Эмили поежилась, когда из уст девушки вырвался жуткий крик.

– Видишь, какой "сигнал"! Ха! Ха! Ха! Все оборачиваются, – с гордостью констатировала Зульфия. – А у тебя смотрю тоже новенькая сучка.

– Да, притом это английская леди! Аристократка!

– Что ты говоришь?!! Где же её взяли?

– Папочка купил. Говорят, большие деньги отвалил!

"Милый" разговор двух исчадий ада продолжался. Эмили с сочувствием смотрела на стоящую перед ней "кобылку". Та была молода, лет шестнадцати, не больше. Груди едва развиты, но соски крупные, оттянутые кольцами. Спину и бедра несчастной покрывали кровоточащие рубцы. Тут внимание Эмили привлекла новая группа людей, появившихся на дороге.

Впереди, на низеньком муле, ехал пожилой араб в белом тюрбане. А за ним! За ним, во главе пышной процессии, выступал могучего телосложения негр, в прекрасном головном уборе из блестящих перьев. На негре была набедренная повязка из хвостов антилоп гну, золотые браслеты под коленями и на руках. На могучем плече, негр нес огромный топор с рукояткой черного дерева. Следом за вождем шло около сотни вооруженных воинов. К удивлению Эмили у десятка из них на плечах лежали мушкеты. Остальные были вооружены копьями, луками и палицами. За спиной у каждого висел овальный щит.

К своему удивлению Эмили вдруг стало стыдно за свою наготу, за кольца в сосках. Она низко опустила голову, и две предательские слезинки скатились по её щекам.

– О! Белир! Здравствуй, а кто это с тобой? – с удивлением спросила Зейнаб.

– Мир вам, госпожа. Это великий король Мване, верховный вождь племени мбанане. Он прибыл издалека, от Великих озер. Король хочет посмотреть Занзибар. Кстати, – прошептал Белир, – у него такие замечательные изумруды!

– Ха! Продать бы его, вот денег можно было бы заработать, – презрительно произнесла Зульфия.

– Тише, тише госпожа! Он немного понимает по-арабски.

– Ну и что?

– А то, что в двух милях отсюда стоит его двухтысячная армия. Поверьте, мбанане очень воинственное племя, и очень сильное. Общая численность войск достигает десяти тысяч воинов.

Слушая этот разговор, Эмили нестерпимо захотелось посмотреть на короля. Она подняла голову и… на нее неотрывно глядел король Мване! Эмили была поражена тем внутренним благородством, которое излучала фигура вождя. У Мване оказались пронзительные черные глаза, которыми он буквально пожирал стоящую перед ним голую рабыню. Повернувшись к Белиру, он что-то произнес гортанным голосом.

– Что он сказал? – поинтересовалась Зейнаб.

– Он спрашивает, продается ли эта рабыня?

– ЭТА?!!! Хм, смотря за сколько! Вообще-то мне не очень хочется ее продавать, в коляске она дюже хороша! Ха! Ха! И вообще вопросы о продаже рабов решает мой отец!

Выслушав перевод, король резко повернулся и двинулся по направлению к дворцу Юсуфа. Удивленно поглядев вслед, и пожав плечами, Зейнаб развернула коляску и последовала за процессией. Следом за ней последовала и Зульфия, сгорающая от нетерпения увидеть окончание этой истории.

 

Прошло два дня, как Элен вернули из зиндана в гарем. Девушка с содроганием вспоминала дни, проведенные в ужасной тюрьме. Череда избиений, надругательств и унижений окончательно сломили гордый дух английской леди. Но главное, что заметила сама Элен, было то, что когда её насиловали или секли розгами, она испытывала неземное блаженство. Ей хотелось, чтобы ЭТО продолжалось и продолжалось! Элен ненавидела себя за это, но стоило Хасиму провести ладонью по ее нижним губкам или поласкать ее соски, и она чуть ли не сама насаживалась на его член.

Само собой Хасим все рассказал своему хозяину. Заинтересованный, тот приказал доставить Элен к нему. В первую же ночь, он несчетное количество раз овладел ею в самых разных позах и во все ее естественные отверстия. Ни рот, ни зад, не влагалище не были обойдены вниманием. В перерывах между совокуплениями, Юсуф сек длинными прутьями гибкое тело Элен. Сек умело так, что девушка кричала от боли и заливалась слезами, умоляя ее пощадить. Но стоило ему припасть губами к твердым соскам, как слезы высыхали, и Элен кричала уже от оргазма.

После той ночи Юсуф объявил рабыню Айлин своим "сокровищем" и запретил всем, включая Хассама, прикасаться к ней. Элен посадили на цепь возле ложа, чтобы она была всегда "под рукой". Раз в день её водили купаться, причем самой ей мыться запрещалось. Руки Элен связывали и мыли ее Фатима или Жасмин. На цепи девушка сидела тоже со скованными сзади руками, изнывая от желания прикоснуться к своим соскам или клитору.

О Эмили не было ни слуху, ни духу. Постепенно желание отдаваться полностью затмило все остальное. По ночам Элен проклинала себя, обзывала шлюхой и потаскушкой, но стоило Юсуфу щелкнуть пальцами, как она бросалась в его объятья. И если Юсуф не имел её, она заливалась слезами, прося себя изнасиловать. И вот однажды это все кончилось.

День начался как обычно. После купанья её опять посадили на цепь. Юсуф был доволен (вчера провернул удачную сделку), поэтому раздался щелчок пальцев, и Элен по знаку припала губами к вздыбленному члену господина. Облизывая внушительный ствол, Элен краем глаза заметила, как открылась дверь, и… И в дверь вошла её любимая сестра, следуя за дочкой хозяина Зейнаб. Эмили опустилась на колени и охватила руками затылок. Затем она подняла голову, и глаза сестер встретились! От неожиданности Элен перестала ласкать ствол Юсуфа. В глазах Эмили было столько нежности и любви, что у Элен запершило в горле. Слезы хлынули ручьем и, содрогаясь от рыданий, рабыня Айлин опустилась на мозаичный пол. От такой наглости у Юсуфа перехватило дыхание. Закипая, он схватил лежащую рядом плеть, но тут раздался голос Зейнаб:

– Подожди, отец! Потом ее выпорешь! Тут такое дело, Белир, где ты там? Пригласи его величество.

В зал вошел сопровождаемый Белиром король Мване. Вместо своего огромного топора в руках короля был небольшой мешочек. Гордо посмотрев на Юсуфа, Мване на ломаном арабском произнес:

– Моя приветствовать тебя, Юсуф. Моя хочет купить вот эта рабыня! – и король показал на коленопреклоненную Эмили.

– Привет тебе, Верховный вождь мбанане! Почему ты хочешь именно эту рабыню? У меня много красивых девушек!

– Мне не надо много. Мне нужна эта!

– Но я заплатил за нее много пиастров! Что ты можешь предложить?

Усмехнувшись, Мване вытащил из мешочка изумительный по красоте изумруд, размером с голубиное яйцо. Юсуф и Зейнаб с восхищением рассматривали дивный камень. Молчание немного затянулось, когда раздался голос короля:

– Ну что? Ты продавать мне эту рабыню?

– Да ради бога!!! Забирай ее! Все равно она мне не понравилась! Какая-то холодная. То ли дело ее сестренка! Настоящая шлюха! Ха! Ха! Ха! Слушай вождь, а зачем она тебе?! Хочешь попробовать белую сучку?!

– Это моя дело! Так я беру её?!

– Да, да! Только камушек оставь! Отдайте ему Амилу!

Присутствующий в зале, Хассам поднял Эмили с колен и толкнул ее к Мване. Всхлипывая, та прильнула к могучему торсу короля. Подняв голову, Эмили умоляюще прошептала гиганту на ухо:

– Великий король, пожалуйста, выкупи мою сестру! Умоляю!

Мване ласково провел по волосам Элен.

– Юсуф, продавай мне еще ту рабыню.

– Какую, Айлин?!! Ни за что! ТАКУЮ шлюху я не продам никому. Все, разговор окончен! Забирай свою сучку и проваливай!

Эмили с ужасом глядела на сестру. Как он сказал? ШЛЮХУ!!! Ее сестра – шлюха!! Слезы хлынули у нее из глаз. Только сейчас она заметила цепь, идущую от ошейника Элен к ложу Юсуфа. Эмили вопросительно посмотрела на Элен. Под этим взглядом Элен Уотерфорд низко опустила голову и съежилась. Молча наблюдавший за всем этим Мване, развернул Эмили и легко шлепнул её по попке. Затем он презрительно посмотрел на Юсуфа, развернулся и гордым шагом, сопровождаемый Эмили, вышел из зала. Острая боль пронзила сердце Элен. Рванувшись, она закричала:

– Эмили! Дорогая не бросай меня!! Не уходи!!!

В ответ прозвучал уже далекий голос:

– Прощай Элен! Прощай…

Элен рухнула на пол, содрогаясь от рыданий. Но тут раздался отчетливый голос Юсуфа:

– Так! Абдалла, двадцать ударов бичом в колодках! Затем можешь поиметь ее!

Довольно осклабясь, негр схватил Элен, отстегнул ошейник и поволок её из зала.

Колодки для строптивых рабынь стояли во дворе дворца. Толстая доска с гнездами для шеи и рук наказуемой. Элен согнули в пояснице и поместили её шею и запястья в гнезда. Затем он широко раздвинул ноги девушки и привязал щиколотки к кольям, вбитым в землю. Чуть отойдя, Абдалла взмахнул специальным бичом и с силой хлестнул рабыню по ягодицам.

От обжигающего удара Элен чуть не потеряла сознание. Боль была такая, что глаза мгновенно наполнились слезами, а дыхание перехватило, как будто она нырнула в ледяную воду. Второй удар вырвал у нее протяжный стон. Затем последовал третий, четвертый! Корчась под ударами, Элен с неожиданной ненавистью подумала о сестре:

Удары стихли. Элен почувствовала, как, раздвинув ее нежные губки, в нее уперся крепкий и горячий член. Тут же попку пронзила острая боль. Это Абдалла, ухватив Элен за бедра, с натугой вводил свой огромный член во влагалище рабыни. Элен стонала от дикой боли. Член Абдаллы превосходил все, что она до сих пор испытывала. Ей казалось, что в нее вставляют огромный кол. Наконец весь огромный орган оказался в ней. Абдалла принялся двигать бедрами, и с каждым толчком у Элен исторгался протяжный стон. Постепенно ее дыхание участилось, и как только жесткие пальцы палача легли на ее груди и сдавили соски, бурный оргазм буквально сотряс Элен. Еще минута и мощная струя оросила ее спину. Это Абдалла, почувствовав приближение оргазма, выдернул свой член из Элен, и окатил ее. Кончать в рабынь было строго настрого запрещено. Послышался голос:

– И все-таки она первостепенная шлюха! А, Абдалла?

– Уф! Да, хозяин! Тебе повезло!

– Ладно, тащи ее сюда! Продолжим!

 

 

Прошел месяц, как Абдарахманн бен Юсуф продал рабыню Амилу королю племени мбанане Мване. Жизнь во дворце текла своим устоявшимся чередом. Однако все рабыни заметили, что Юсуф изменился. Его уже не так трогали ласки изощренных в любви девушек. И только Айлин по-прежнему могла разжигать в нем дикую страсть.

Однажды утром, в спальню Юсуфа ворвался всклокоченный Хассам. Айлин в это время делала Юсуфу утренний минет, урча от удовольствия. Не обращая внимания на такую, прямо говоря, пикантную картину, Хассам прямо с порога завопил:

– Господин! Беда!

Юсуф с неудовольствием прервал ласки рабыни:

– Ну, что там случилось? Тебе член откусили?

– Господин, сегодня утром в бухту вошли два английских корабля! О! Это не португальцы! Это стопушечный корабль "Король Эдуард" и сорокапушечный фрегат "Форвертс".

– Ну и что? Англичанам рабов захотелось? Ха! Ха!

– Не рабов, а рабыню! Её!! – палец Хассама уперся в Айлин.

– Что!!!

– На корабле ее отец, и они требуют вернуть им обеих сестер!

– Что?!! А больше они ничего не хотят!!!

– Господин, они пригрозили стереть город с лица земли, и поверь, у них хватит на это сил! Этот грязный осел, Ширак, рассказал им, что ты их купил!

– Грязная скотина! Ну и что?

– Они уже здесь!

– Где?!!

– Во дворце!

– Во дворце?!!

Дверь в спальню резко распахнулась. Через порог шагнули два джентельмена. Сэр Алан Уотерфорд и сэр Джеймс Фаулер, граф Эссекский. В руках Джеймс держал два пистолета, которые и направил в грудь оторопевшего Юсуфа.

Воцарилось гробовое молчание. Элен заворожено смотрела на своего отца и своего жениха. Пытаясь скрыть свою наготу, она съежилась, и постаралась хоть как-то прикрыться ладонями. Ни сэр Алан, ни Джеймс не обратили ни малейшего внимания на скорчившуюся голую рабыню.

– Юсуф, перестань дурить! У них во дворе сотня вооруженных до зубов матросов! На хрен тебе нужна эта сучка, еще купишь, получше! Отдай ты её им!!!

Постепенно слова Хассама проникли в сознание Юсуфа. Он откинулся на подушки и противно засмеялся.

– Да забирайте её, она мне уже давно надоела! Ей ты, за тобой пришли, вылазь, покажись папочке! Хассам, отстегни ее ошейник.

Сгорая от стыда, с пунцовыми щеками, Элен вышла из-за кровати Юсуфа. Сэр Алан с ужасом смотрел на совершенно голую дочь. Низко наклонив голову, Элен подошла к отцу, слезы душили её. Джеймс Фаулер во все глаза рассматривал обнаженную невесту. Его внимание привлекли кольца в сосках и выжженное клеймо на гладком лобке. В гневе он поднял пистолет, но тут раздался голос сэра Алана:

– Подожди, Джеймс! Где моя вторая дочь?

– Я ее продал.

– Как?! Кому?

– Какому-то негру. Он хорошо заплатил за неё.

Сэр Алан повернул голову к Элен:

– Это правда, дочь моя?

– Да, отец. Он продал её месяц тому назад вождю какого-то племени.

– Как его найти?

Тут раздался голос Хассама:

– Вряд ли у вас что-нибудь получится. Мване живет у Великих озер, в глубине континента. Поверьте, я не лгу!

Воцарилось молчание. Джеймс снял свой плащ и закутал Элен. Наконец сэр Алан произнес:

– Видит Бог, я сделал все, что можно было сделать! Значит, такая судьба была уготована моей старшей дочери! Что ж, уходим, Джеймс! Забирай Элен и пошли!

Дверь с грохотом захлопнулась за незваными гостями. Юсуф вытер струящийся пот со лба:

Два часа спустя Элен Уотерфорд, одетая в красивое платье, стояла на корме фрегата "Форвертс" и смотрела на удаляющийся африканский берег.

– Сэр, ваша супруга ждет вас у себя в спальне. Она велела передать вам этот ключ и просила сказать, чтобы вы не удивлялись ничему.

– Спасибо, Мэри, я уже иду. А гости еще не разошлись?

– Ну что вы, сэр! Кому же не охота посидеть за свадебным столом подольше!

Взяв из рук служанки ключ, сэр Джемс Фаулер, граф Эссекский, насвистывая легкий мотивчик, двинулся в сторону спальни.

Два месяца спустя после прибытия в Англию, леди Элен Уотерфорд дала согласие стать его женой. Свадьбу сыграли шикарную, тем более интерес подогревался всевозможными слухами о невесте.

Джеймс вставил ключ в скважину и повернул. Массивная дверь отворилась, пропуская элегантного джентльмена в спальню. С радостной улыбкой, сэр Джеймс вошел внутрь и оторопел!

Возле широкой кровати на коленях стояла ЕГО ЖЕНА! ГОЛАЯ! ШИРОКО РАССТАВИВ КОЛЕНИ! А В СОСКАХ БЛЕСТЕЛИ ЗОЛОТЫЕ КОЛЬЦА!!!

– Господин, прости свою рабыню! Если я не угодила, высеки меня!

На покрытой покрывалом кровати лежал свернутый кольцом хлыст…