Кладбище Чёрных Джипов

[DOMINIK]

Когда приходит осень, шелестя по ветвям мёртвыми листьями, и когда становится зябко от мысли, что опять надо идти на работу, - тогда, случается, в одну из ночей происходят инфернальные вещи.

Ночи осенью, как правило, серые, мутные и туманные, но в эту ночь обязательно будет светить луна, полная до белизны. Небеса разразятся звёздами, - обычными и падающими,- и будут чернее бархатного футляра от ножа для сепукку.

 

Люди будут спать в эту ночь беспокойно, и им станут сниться изысканно-сладострастные кошмары, набрякшие кровью, как спелые груши соком. На кладбище, озарённом призрачным лунным светом, шевельнётся вдруг чугунный, заиндевелый, узорчатый крест, и сквозь комья мёрзлой земли, как бледные грибы, прорастут белоснежные пальцы с длинными, ухоженными ногтями-лопаточками. Мертвецы содрогнутся в своих гробах, когда по могилам прошелестят невесомые шаги Призрачной Дамы. Дама прошествует наискось через всё кладбище, не задерживаясь из-за оград и обелисков, выйдет сквозь кирпичный забор, встанет на обочине шоссе и поднимет руку. Луна осветит её стройную фигуру в короткой кожаной юбке и на высочайших каблуках-шпильках, и Дама вскоре дождётся своего джипа...

- Вован! Зы, какая тёлка!

 

Красучая. Только странная какая-то. Обдолбанная, чтоли? Гля, в одной блузке! А на улице-то, между прочим... Поехали лучше в Химки.

- Ага. И будем эту химию ибать через мешок для мусора, да?

В этот момент взгляд Дамы пересёкся со взглядом водителя джипа... Вован шумно втянул носом воздух, и нога его намертво прикипела к педали тормоза.

 

- Уговорил нах. Завлекай давай...

И вот уже джип катит дальше, и фары его, прочертив светом по кладбищенскому забору, уплывают во тьму по направлению к городу.

Дама молча сидит в кожаных недрах джипа, только белки её глаз поблёскивают в темноте, да терпкий, дурманящий аромат то ли феромонов, то ли влажной земли долетает изредка до передних сидений. А фонари между тем почему-то заканчиваются, и дорога как-то незаметно перестаёт быть асфальтированной...

- Вован, ты когда свернул-то?

- Да я не сворачивал, Серёг.

 

- Спокойно, мальчики. Езжайте себе прямо. Здесь дорожные работы, потому и объезд.

Хрипловатый, грудной голос Дамы завораживает, и качество дорожного полотна уже не кажется важным. Важным кажется побыстрее доехать, потому что от соседства с Дамой можно кончить прямо в штаны. А дорога становится всё хуже и хуже. Джип ныряет в чудовищные колдобины, и грязные фонтаны взлетают и заливают лобовое стекло. Лохматые чёрные ели нависают над дорогой, почти перекрывая лунный свет.

- Вот суки, хоть бы фонарь повесили! Ремонтники, бля!

- Вован!!! Я больше не могу! Тормози! Если я щас никого не выебу, то помру.

- Я баранку крутил, я первый!

- Не ссорьтесь, мальчики. На всех хватит, я вас уверяю... Никто не будет обижен...

Джип остановился на круглой лесной поляне, почти упёршись бампером в ствол древнего, морщинистого дуба. Грязная грунтовая колея заканчивалась на краю поляны, словно обрезанная.

 

Матово-белая в лунном сиянии нижняя конечность Дамы показалась из открывшейся задней дверцы. Шпилька цокнула по подножке машины, вторая - прошуршала по ковру сухих дубовых листьев. Чуть полноватые, бритоголовые Вован и Серёга выскочили из передних дверей джипа, как двое из ларца, и уставились на Даму во все глаза. Дама неспеша расстёгивала блузку. Полушария её грудей с тёмными, почти чёрными острыми сосками высвободились и упруго закачались, когда она выскользнула из рукавов текучим, кошачьим каким-то движением. Вован захрипел и бросился вперёд. Дама крутанулась с горловым смешком, упала ему спиной на грудь, и, не успел Вован ощупать её сиськи, как юбка её уже соскользнула вниз. Вован с горечью осознал, что он ещё одет, и начал сдирать с себя джинсы. Серёга, едва успев приспустить штаны, - "Как для укола" - мелькнула и тут же пропала шальная мысль,- внезапно ощутил на своём торчащем сокровище прохладную ладонь Дамы, и в следующий момент её губы со стоном приняли в себя его член. Вован, наконец-то справившийся с молнией штанов, пристроился сзади и, всхлипывая от усердия, с громким хлопком животом о жопу вогнал давно уже мокрый фаллос между раздвинутых ног Дамы и быстро поскакал по направлению к оргазму. Серёга опирался спиной о дубовый ствол, руки его блуждали по обнажённым плечам Дамы. Вован одной рукой стискивал упругую грудь, другой - притягивал к себе Даму за талию. Кончили братки одновременно, огласив окрестности долгим счастливым воплем, тут же перешедшим в вопль испуганный.

Серёга вдруг понял, что на его *** надет пыльный череп, обтянутый пятнистой сморщенной кожей с редкими выцветшими волосами, а Вован,- что он упорно продолжает ебать склизкую тазобедренную кость, в то время как весь остальной скелет уже развалился и осыпался в шуршащие листья.

- Фу, гадость какая...

- Эт-то чо за ***ня с нами случилась, брателло? - растерянно произнёс Вован, пытаясь продезинфицировать залупу рукавом от кожаной куртки.

- Это ещё не ***ня, это - так, разминка!.. - донеслось откуда-то с дуба голосом Дамы зловещее предсказание.

 

Листва на поляне зашевелилась, и из неё полезли чёрные фигуры с горящими красным огнём глазами. Когда одна из них вылезла по колено, Вовану вдруг стало ясно, что это - не трёхногие инопланетные монстры, а гуманоиды, причём...

- Бля!!! Пидоры черножопые!!. Сваливаем!!!

И Вован с Серёгой очень быстро оказались в джипе.

По лобовому стеклу потекли слюни и нечто, похожее на сопли. Твари раскачивали тяжёлую машину, как волны лодку. Джип журчал стартёром, но заводиться не хотел. В зеркало бокового обзора Вован разглядел, что один из чёрных свинтил крышку бензобака, засунул в горловину свой чудовищный член и нахально туда ссыт... Страх почему-то как рукой сняло.

- Ах ты, подлюка...

Серёга, достав из бардачка шпалер, передёрнул затвор, открыл окно и, высунувшись, разрядил обойму в "заправщика". Монстр пронзительно завизжал и кинулся прочь, мотая остатком отстреленного "шланга". Истекающий тёмной жидкостью, он, отбежав метров на пять, рухнул в листву.

Серёга произнёс ему вслед короткое напутствие, в котором поминались многие родственники покойного, а также их причудливые сексуальные отношения с автомобилями, с различными животными и между собой.

 

Из-за дуба вышла, поправляя юбку, Дама. Погрозила в сторону джипа пальцем, чиркнула зажигалкой, и весёлая огненная змейка шустро устремилась от вспыхнувшего трупа к машине.

Внезапно джип завёлся. Мотор взревел, и верный "Гранд Чироки", пятясь, стал выкатываться с поляны, поборов свою неприязнь к разбавленному мочёй пидорасов бензину. Под колёсами хрустело и свистело. Чёрные уроды, которым повезло не попасть под колёса, разбегались кто куда. Дама снова исчезла. Лес вокруг как-то подозрительно затих.

- Ну что, Вован, может, по чуть-чуть? - предложил Серёга.

- Давай... - поддержал товарища Вован. Гаишники его почему-то уже не пугали.

- И мне децил плескани, - донеслось с заднего сиденья.

Серёга плесканул, и только потом испугался. Метаться было всё равно поздно, и они хряпнули коньяка из припасённых в бардачке пластмассовых стаканчиков. Несмотря ни на что, коньяк, как всегда, способствовал.

 

- Чё ты, блядюга, нам тут устроила-то, а? - благодушно вопросил развалившуюся на заднем сиденье Даму Серёга, - Чё мы те сделали? Мож, чем обидели, так ты скажи, мы поймём.

- Да как вам сказать... В общем, да, таки обидели меня бандюки, вроде вас. При жизни ещё.

- А ты это, уже?.. И давно? - спросил Вован, усердно делая вид, что для него важна вторая часть вопроса.

- Да уж, года три скоро будет, - вздохнула Дама, скромно опустив ресницы.

Вован зябко поёжился и торопливо налил ещё по одной.

- А сохранилась ничё так,- польстил Даме Серёга, вдруг почему-то вспомнив череп, практически пронзённый насквозь хуем.

Видение это стояло перед его внутренним взором как живое, и подозрительно напоминало сердце, пробитое стрелой Амура.

"Бред какой", - подумал Серёга.

 

- Ну, это как посмотреть... Понимаешь, Серёжа, я ведь так хорошо выгляжу только пока полная луна в небе. Облачко набежало, - и всё. Набор костей. А жить как-то надо, даже покойникам. Вот, я и развлекаюсь, как умею. Заодно бандюкам мстю... То есть мшчу. Пакостю, короче.

- Тю! А с чего ты взяла, что мы бандюки? - нахально поинтересовался Вован.

- Ага. Бритые, в спортивно-кожаном. На джипе рассекаете, опять же. Вылитые епископы...

- А может, мы шоумены?

- Для модных пидорасов вы, ребят, полноваты. И потом, где у тебя, Серёга, серьга в ухе?

- Ну, ты даёшь! А если на зону поплывём? Опетухают, и привет.

- Вот, то-то и оно. Бандюки вы, самые натуральные. Базарные. Вот щас допью, - и пиздец вам настанет. В смысле, в том числе и опетухают, - уточнила Дама. Никаких сомнений в серьёзности её намерений у братков не возникло.

- Может, договоримся как-нибудь? - робко закинул удочку Серёга.

Дама изучающе посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы.

- М-да-а? - лениво откликнулась она, - Вы что-то имеете мне предложить?

- Ну, денег там, тонны... две? А, Вован? - Вован кивнул, соглашаясь, и добавил важно:

- Или даже две с половиной.

- И зафигом оно мне, на кладбище?

- Э-э... Ну, памятник себе справить можно солидный, то-сё... - не понял юмора Вован.

- Отпадает, - отрезала Дама.

- Блин, а чё у нас ещё есть хорошего? - призадумался Вован, - Во! Хочешь, я тебе шпалер подарю? Хорошая пушка, ТТ! И патронов отсыпем! Будешь там у себя крутым авторитетом, все жмуры тебе бабки потащат, а ты их...

Ещё в начале фразы Вован осознал, что сполз, опять же ж, к первому варианту. Кроме того, было неясно, можно ли повредить покойнику пистолетом.

- Может, тебе кого замочить надо? - без всякой уже надежды спросил Серёга.

- Замочить, говоришь? - проворковала Дама задумчиво, - Замочить я и сама кого хочешь могу. Особенно в полнолуние.

- Эх, бля. Ну, тогда я уж и не знаю, - сдался Вован.

- А может, ты нас за так отпустишь? - зашёл с другого боку Серёга, - А мы будем к тебе приезжать по полнолуниям, коньячок на могилку привозить. А хочешь, вискарика притащим. Посидим, как люди, покалякаем. Чего плохого-то? Тебе, небось, и поболтать толком не с кем.

- Что вы понимаете, отморозки, - всхлипнула вдруг Дама совсем по-человечески, - Вы... Поговорить там как раз есть с кем... А вот чтобы обнял кто-нибудь, да засадил, вот хоть как сегодня... Вам не понять, как это: луна скрылась, - и привет. На самом интересном месте...

 

На месяц!!!

 

- Так это ж мы с дорогой душой! - оживился Серёга, - Мы-то же и не знали!!!

- Ну, что же... Тогда - я вас жду каждую третью... Нет, каждую вторую пятницу месяца, кроме полнолуний, - деловым тоном сообщила Дама, сверившись с карманным календариком, густо усеянным непонятными значками и точками, и поставила в него новую галочку шариковой ручкой.

 

Раз в месяц, тёмной безлунной ночью, к кладбищу, тихо урча мотором, откуда-то с юго-запада подъезжает джип с погашенными огнями, чёрный "Гранд Чироки". Из джипа выходят двое молчаливых братков с лопатами и большой спортивной сумкой, чинно проходят между могил в самый центр погоста, где и начинают сноровисто копать, не обращая внимания на кромешную тьму. Спустившись в яму, они долго не вылезают оттуда. До тех пор, пока по кладбищу не разносится счастливый женский крик. Тогда братки вылазят, аккуратно закидывают яму землёй, после чего садятся на холмик, достают из сумки по поллитровой фляге коньяка и три стакана, разливают на троих и пьют, с хрустом закусывая коньяк солёными огурцами, а также бутербродами с салом, зелёным луком и чесноком.

Они негромко беседуют, и даже смех иногда доносится с кладбища, и визги какие-то.

Когда из-за соседних надгробий начинают тянуться чёрные туманные тени, братки дуют на них чесночно-коньячным перегаром, и тени в панике исчезают.

Прикончив коньяк, они, всё так же молча, уходят, садятся в джип и уезжают в неизвестном направлении.

На могилке после них всегда остаётся один стакан.

Абсолютно пустой.

 

- Вот суки! Всё мусорют и мусорют, всё кидают и кидают, - станет ворчать наутро старенький кладбищенский сторож, брезгливо отправляя стакан в полёт, через ограду, к куче таких же стаканов, рюмок, стопок и их осколков, громоздящейся практически уже вровень с кирпичным забором...